Есть рана, которую не видно на рентгене, но она болит всю жизнь. Это пустота на том месте, где должен был быть папа. Не просто мужчина, записанный в свидетельстве о рождении, а именно Папа — источник тепла и безусловного принятия.
У многих из нас был «отец». Иногда я называю его «Отец-Банкомат». Он обеспечивал финансовую базу: еда на столе, одежда в шкафу, крыша над головой. Он выполнял свою функцию, и за это ему, без сомнения, огромная благодарность. Но эта благодарность похожа на ту, что мы испытываем за качественную услугу. В ней есть уважение, но нет тепла. Это фигура с большой дистанцией.
А еще у многих был «батя». Или «Батя-Сержант». Он появлялся, когда нужно было «вправить мозги», наказать за проступок, напомнить о дисциплине. Его функция — контроль, его инструмент — страх. Он учил жизни через жесткость, полагая, что так готовит к суровому миру. От него пахнет авторитетом, а в руке он держит невидимый ремень родительского осуждения.
И вот ты растешь в этой системе, похожей на армейскую казарму. Есть устав («надо» и «нельзя»), есть довольствие (обеспечение) и есть гауптвахта (наказание). Все четко и функционально. Но в этой казарме нет лазарета для души. Нет места, где можно признаться в страхе, показать свою слабость, рассказать о неудаче и получить в ответ не нотацию, а простое объятие.
И ты видишь эту другую жизнь в фильмах, в гостях у друзей. Видишь, как мальчишка забирается на колени к своему папе, а тот смеется и треплет его по волосам. И в этот момент что-то внутри тебя сжимается от острого укола тоски и вопроса: «А что, так бывает?».
Это и есть ощущение той самой дыры. Пустоты, которую не заполнить ни деньгами, ни карьерой, ни статусом.
И какими же мы выходим во взрослую жизнь с этим невидимым дефицитом?
Если у тебя был «папа», ты получаешь в наследство бесценный дар — базовое чувство безопасности. Твоя внутренняя «прошивка» с детства содержит файлы: «Мир в целом доброжелателен. Меня любят просто за то, что я есть. Ошибаться — не страшно». Это фундамент, на котором легко строить здоровую самооценку и доверительные отношения.
Если же твоими воспитателями были «отец» и «батя», твой стартовый набор совершенно иной.
Во-первых, ты усваиваешь, что любовь — это валюта, которую нужно постоянно зарабатывать. Отличной учебой, примерным поведением, спортивными медалями, а позже — престижной работой и высоким доходом. Ты вступаешь в бесконечную гонку за одобрением, пытаясь доказать своему внутреннему «отцу», что его вложения окупились, а своему внутреннему «бате» — что ты больше не заслуживаешь наказания. Но чувство, что ты «недостаточно хорош», всегда бежит на шаг впереди.
Во-вторых, внутри тебя формируется постоянная система раннего оповещения об угрозе. Ты не умеешь расслабляться, потому что всегда ждешь критики, подвоха, удара. Ты сканируешь настроения людей, анализируешь их интонации, пытаясь предугадать опасность. Даже когда все объективно хорошо, тебе тревожно.
В-третьих, ты строишь вокруг своего сердца крепость. Уязвимость для тебя — синоним гибели. Тебя с детства учили, что за проявление слабости наказывают. Поэтому ты носишь эмоциональную броню, просить о помощи для тебя — унизительно, а признаться в провале — равносильно катастрофе. Построить в такой броне близкие и доверительные отношения практически невозможно.
Этот сценарий одинаково разрушителен и для мальчиков, и для девочек.
Мальчик, не имевший «папы», получает искаженный чертеж мужественности. Он решает, что быть мужчиной — значит быть либо холодной машиной для зарабатывания денег, либо жестким контролером. Он учится подавлять чувства, потому что не видел примера нежности и заботы. И когда у него рождается свой сын, он смотрит на него с растерянностью. Он может обеспечить его всем, но не знает, как просто быть рядом, как обнять. И так, сам того не желая, он передает эту эстафету эмоционального холода следующему поколению.
Для девочки папа — это первый и главный мужчина, бессознательный шаблон для всех будущих отношений. Если этот шаблон — отстраненный «отец» или контролирующий «батя», она будет снова и снова влюбляться в эмоционально недоступных, холодных или властных партнеров. Она будет всю жизнь пытаться выиграть в эту детскую игру — заслужить любовь того, кто, по своей сути, не способен ее дать. Она будет путать ревность с заботой, а контроль — с любовью.
И вот мы встречаемся — выросшие мальчики и девочки с крепостями вокруг сердец и пустотой внутри. И пытаемся дать друг другу то, чего никогда не получали.
Это не повод обвинять наших родителей. Они, скорее всего, были предыдущим звеном в той же цепи, воспитанные своими «отцами» и «батями».
Самая трудная работа в нашей жизни — не построить карьеру. А разорвать эту цепь.
Это значит — осознать свою внутреннюю пустоту. Оплакать ее. И начать долгий процесс «самоусыновления». Стать для себя самого тем папой, которого никогда не было.
Разрешать себе быть неидеальным. Хвалить себя за маленькие победы. Утешать, когда больно и страшно. И обнимать того маленького ребенка внутри, который всю жизнь ждал этого простого человеческого тепла.
Это невероятно сложно. Но, кажется, это единственный способ по-настояди, если повезет, самому стать настоящим папой для кого-то еще.
P.S. Какие мысли, чувства у тебя? Поделись в комментариях
Больше интересного контента в моем телеграм-канале.
Присоединяйся: https://t.me/alexlisovoy88
Больше интересного контента в моем телеграм-канале.
Присоединяйся: https://t.me/alexlisovoy88